Кондрашов Петр
Все многообразные формы взаимосвязей субъекта и объекта, человека и мира с необходимостью предполагают завершающее отношение, а именно отношение субъекта к самому себе, т.е. отношение, в котором субъект выступает в качестве объекта своего собственного отношения-к. Такое отношение есть обращённость индивида к своей собственной экзистенции, а потому мы именуем его отношением экзистенциальным. Данное отношение обнаруживает себя, прежде всего, в форме постановки и решения индивидом проблемы смысла жизни, даже вне зависимости от того, окажется ли это решение положительным или отрицательным, жизнеутверждающим или, напротив, приведёт человека к самоубийству.
Большинство людей с улицы, т.е. людей, мало знакомых или вовсе не знакомых с философией, думают, что философы занимаются решением только одного основного вопроса - в чём состоит смысл человеческой жизни? В действительности же, это всего лишь один из бесконечного множества философских вопросов. Более того, сама метафизическая постановка этого вопроса и тем более ответ на этот вопрос появляются только тогда, когда в той или иной степени индивид уже сформировал своё собственное отношение к миру, ибо проблема смысла жизни сущностно является завершающим моментом мировоззрения. Конечно, если мировоззрение у индивида существует латентно, т.е. он его в явной форме не осознаёт, то тогда вопросы о смысле жизни действительно выступают для сознания в качестве единственной метафизической, философской формы вопрошания. Но в современной ситуации бездумности даже такое положение дел было бы весьма желательным. Но, к сожалению, современного человека, в особенности молодого, философские вопросы вообще не интересуют, так как они никоим образом здесь-и-сейчас не способствуют материальному благосостоянию.
Феномен смысла жизни является настолько экзистенциально уникальной, что невозможно найти двух людей с одинаковым содержательным решением этой проблемы, подобно тому, как нет людей с одинаковыми отпечатками пальцев. Но, тем не менее, чисто формально (вне зависимости от сущностного содержания) можно попытаться ответить на вопрос: что же фундаментально представляет собой смысл человеческой жизни?
Для ответа на поставленный вопрос нам снова надо вернуться к марксовому решению проблемы сущности человека, согласно которому человек есть существо деятельностное.
Это означает, что он отличается от животных тем, что прежде чем он начнёт действовать, он сначала поставит цель, т.е. сконструирует в своей голове мыслительный образ будущего результата. Таким образом, человеческая деятельность уже изначально является целеполагающей и целесообразной, чего нет у животных, действия которых разворачиваются в рамках инстинктивно заданных форм поведения, частично варьируемых индивидуальным опытом.
Если у деятельности имеется некоторая цель, т.е. функционально-содержательная соотнесённость этой деятельности с будущим, то, значит, у неё имеется определённый смысл, т.е. наше понимание и осознание того для-чего эта деятельность, собственно говоря, и совершается.
Более того, общая цель какой-нибудь деятельности определяет не только её генеральный смысл, но также полагает и осмысленность всех её структурных и темпоральных моментов. Например, если нашей генеральной целью (на данном этапе жизни) является получение диплома о высшем образовании, то, скажем, наличное нахождение каждого студента на лекции по философии оказывается осмысленным и необходимым, так как для-того-чтобы получить диплом, прежде необходимо сдать экзамен по философии. Вне же положенной генеральной цели нахождение человека на лекции было бы бессмысленным (если, конечно, для этого нахождения нет иных причин) .
Таким образом, цель деятельности конституирует её смысл (осознанность) в целом и смысл каждого её структурного момента, т.е. цель конституирует понимание того, для чего эта деятельность совершается.
На этом можно было бы остановиться и сказать, что смысл жизни заключается в её конкретных ситуативных целях. Собственно говоря, именно на этом моменте останавливается обыденное сознание и не идёт дальше по пути сущностной экспликации более фундаментальных смыслополагающих оснований экзистенциального отношения-к. Но для философии такой поверхностности оказывается явно недостаточно, ибо философское разыскание всегда идёт вглубь, к сущности процессов и вещей. Поэтому далее нам надо спросить: а на основании чего возникают цели? Что побуждает людей ставить те или иные цели в своей жизни?
Пусть ваша цель - получить диплом. Но для чего вам нужен этот диплом? - Явно, что для удовлетворения какой-то имеющейся у вас потребности, нуждаемости. Поэтому всякая цель есть наличная конкретизация некоторой потребности. Потребность - это движущая сила деятельности, то, что заставляет человека ставить те или иные цели и стремиться к их достижению в процессе своей жизни.
Самый поверхностный анализ тех причин, которые побудили вас придти в университет, чтобы получить диплом, показывает, что кого-то к этому побудило брюхонабивательство, кого-то стремление к стабильности, самореализации, самоутверждению, тщеславие, и т.д. Но, так или иначе, оказывается, что диплом - это всего лишь средство к достижению каких-то иных, более фундаментальных, жизненно важных, жизненно значимых для каждого из вас целей. Т.е. потребности выражают то, что для человека является жизненно важным, т.е. то, что имеет для него значимость. Вот эти-то фундаментальные значимости, которые имеют для каждого из нас первостепенную внутреннюю важность, в философии принято называть экзистенциальными ценностями, под которыми понимают бытийно значимые для человека явления, без которых он не может существовать в качестве человека. В качестве таких ценностей выступают богатство, добро, наслаждение, любовь, истина, красота, свобода; для других, это, напротив, будут нищета, зло, страдание, ненависть, ложь или зло, - короче говоря, всё то, что индивидом рассматривается как необходимое условие его собственного счастья. И в этом смысле прав был Л. Фейербах, говоря, что всякая моральная теория внутренне является эвдемонизмом. Казалось бы, что здесь имеет место простое логическое противоречие, ведь те же добровольные нищета и страдание противоречат всеобщему представлению о счастье. На самом деле, если обратиться к истории философии, то в данном отношении достаточно вспомнить этические системы киников, стоиков, буддистских и христианских аскетов, то тогда станет понятным, что счастье может пониматься не только в чувственно положительном, но и в чувственно отрицательном ключе вплоть до идеи о том, что жизнь - это страдание, которое необходимо преодолеть.
Для каждого индивида эти экзистенциальные ценности существуют в уникальной констелляции и уникальным образом детерминируют его жизнедеятельность. В большинстве же своём люди [das Man] действуют в своей повседневной жизни, совершенно не осознавая, не рефлектируя те базисные основания, которые (в их, людей, случае) бессознательно детерминируют их деятельность. Более того, формально, с внешней стороны деятельность двух индивидов может быть совершенно одинаковой, например, то же самое получение высшего образования для дальнейшего получения более высокооплачиваемой работы. Но для одного это будет средством для того, чтобы пить водку и кутить с проститутками, а для другого - средством, для того, чтобы чаще посещать театр. Именно эти мотивы (в данном случае чувственные наслаждения или стремление к прекрасному, соответственно) и оказываются фундаментальными значимостями, которые и определяют внутренне содержание человеческой деятельности . В конечном счете, смысл жизни определяется тем, что значимо для человека и ради чего он продолжает свою жизнь, т.е. смысл жизни определяется экзистенциальными ценностями.
Таким образом, формально можно дать следующую дефиницию: смысл жизни - осознанное или интуитивное понимание человеком того, какие экзистенциальные ценности лежат в основе тех целей, которые он ставит и ради достижения которых проживает свою жизнь.