.../.../Наткнулась вчера на книгу Хромма "Психоанализ …

•  

   Екатерина

  Наткнулась вчера на книгу Хромма "Психоанализ и религия". Не удержалась, чтобы не разместить тут выдержку, где речь идет о раннем (гностическом) христианстве. Может еще кому-то захочется прочитать. Эти рассуждения на тему "необходимости" безропотного послушания на мой взгляд содержат глубокий смысл.
  
  То, что раннее христианство является гуманистическим, а не авторитарным, вполне очевидно по духу и букве текста всех учений Иисуса. Утверждение Иисуса, что «царство Божие внутри нас» является простым и ясным выражением неавторитарного мышления. Однако уже спустя несколько сотен лет, когда христианство перестало быть религией бедноты, нищих крестьян, ремесленников и рабов (Am haarez[27]) и стало религий правящих классов Римской империи, авторитарное направление в христианстве приобрело главенствующую роль. Но и тогда конфликт между авторитарными и гуманистическими принципами в христианстве не прекратился. Это был конфликт между Августином и Пелагием, Католической Церковью и многими «еретическими» общинами, между многочисленными сектами в протестантизме. Гуманистические и демократические составляющие никогда не исчезали в христианской и иудейской истории, находя наиболее яркое выражение в мистических традициях этих религий. Мистики черпали вдохновение в опыте силы человека, его подобия Богу, в той идее, что Бог нуждается в человеке так же, как человек нуждается в Боге; тезис, гласящий, что человек был создан по подобию Бога, означал, по их мнению, фундаментальное тождество человека и Бога. Не страх и подчинение, но любовь и утверждение своих собственных сил – вот основа мистического опыта. Бог – символ не власти над человеком, но собственных сил самого человека.
  До сего момента мы занимались отличительными чертами авторитарных и гуманистических религий, используя главным образом описательные термины. Но психоаналитик может перейти от описания установок к анализу их динамики, и именно тогда он сможет внести вклад в наше обсуждение, ведь он имеет дело с областью, недоступной другим исследовательски­м методам. Полное понимание определенной установки требует оценки тех происходящих в индивидууме сознательных и особенно бессознательных процессов, которые создают необходимые условия для формирования этих установок.
  Если в гуманистической религии Бог является высшим Эго самого человека, символом того, чем в потенции является человек или чем ему следует быть, то в авторитарной религии Бог становится единственным обладателем того, что первоначально принадлежало человеку, – его разума и его любви. Чем более совершенным становится Бог, тем несовершеннее человек. Лучшее в самом себе он проецирует на Бога и потому обедняет самого себя. Теперь Бог распоряжается всей любовью, всей мудростью, всей справедливостью, а человек лишен всех этих качеств, он пуст и беден. Начав с ощущения собственной малости, он стал совершенно бессильным и беспомощным; все его силы спроецированы на Бога. Такой механизм проекции тождественен тому, что можно наблюдать в межличностных отношениях мазохистского, властного типа, когда один человек внушает ужас другому, и тот приписывает ему свои собственные силы и стремления. Этот же механизм заставляет наделять вождей даже самых бесчеловечных систем высшей мудростью и добротой[28].
  Когда человек спроецировал таким образом свои собственные ценные способности на Бога, каким будет его отношение к его собственным силам и способностям? Они теперь отделены от него, и благодаря этому процессу он отчужден от самого себя. Все, что у него было, теперь принадлежит Богу, а у него самого ничего не осталось. Его единственный путь к самому себе проходит через Бога. Поклоняясь Богу, он пытается прикоснуться к той части самого себя, которую он утерял в результате проекции. Отдав Богу все, что у него было, он умоляет Бога вернуть ему какую-то часть того, что исходно принадлежало ему самому. Но утеряв все, что у него было, он теперь полностью зависим от Бога. Поэтому он не может не ощущать себя «грешником», ведь он лишил себя всего хорошего, и только благодаря милости или благодати Бога он может вернуть то, что только и способно сделать его человеком. Чтобы убедить Бога дать ему немного своей любви, он дол жен доказать Богу, что он полностью лишен ее; чтобы убедить Бога в том, что тот должен направлять его своей высшей мудростью, он должен доказать, что, если предоставить его самому себе, в нем ни останется ни капли мудрости.
  Но это отчуждение от своих собственных сил не только погружает человека в ощущение рабской зависимости от Бога, оно делает его плохим. Он становится человеком без веры в ближних и в самого себя, без опыта своей собственной любви, своей собственной силы разума. В результате происходит разрыв между «священным» и «мирским». В своей мирской деятельности человек действует без любви, а на том участке жизни, который оставлен для религии, он ощущает себя грешником (которым он и в самом деле является, ведь жить без любви – это и есть грех) и пытается вернуть себе какую-то долю своей утраченной человечности, соприкасаясь с Богом. Одновременно он пытается заслужить прощение, подчеркивая свою собственную беспомощность и ничтожность. Поэтому попытка заслужить прощение приводит к активации той самой установки, из которой проистекает его греховность. Человек зажат весьма болезненной дилеммой. Чем больше он славит Бога, тем ничтожнее он становится. Чем ничтожнее он становится, тем большим грешником он себя чувствует. Чем большим грешником он себя чувствует, тем больше он славит Бога – и тем в меньшей степени он способен вернуть себя самому себе.
  

  2017-06-03 03:00 #77320

   
  ← Предыдущее  Следующее →

Отклики: