.../.../Жизнь. Это приспособление для того, чтобы предавать …

Смотря, что понимать под "волей", если для вас суть воли в том, что она иррациональна, тогда она в любом случае будет свободной, потому что существует постольку, поскольку существует выбор спровоцированный внутренней волей. Т.е "Непринципиально­, как устроен этот выбор, главное, что он есть". Если же полагать, что воля имеет рациональное начало, то с его точки зрения, осознанности не существует, потому что осознанность - это прерогатива субъекта, соответственно субъект сознающий свою индивидуальность видит свою особенность в сопротивлении чему-то, что детерминирует его, однако из этого следует парадокс, что этот же субъект зачастую поступает прямо противоположным образом, что показывает обоюдную сторону свободы, а именно свободное подчинение человека противоположност­и свободы. Т.е ядром субъекта в этом смысле является первоначальная зависимость субъекта от объекта. Из рациональной предпосылки вытекает концепция "смерти субъекта". «Смерть субъекта» - концепт, охватывающий собой серию стратегий, направленных на критическое переосмысление представлений о субъекте, принятых в классической философии.

В качестве самостоятельного тезиса был сформулирован в рамках философской программы структурализма, и унаследован позднее, с некоторыми оговорками, постструктурализ­мом. Сам термин впервые был веден в философский оборот М. Фуко в его работе «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук», 1966. В общем виде, тезис о «С.С.» символизирует собой лишение субъекта его привилегированно­го статуса, во-первых, как лица, наделенного самоидентичность­ю, фундированной личностной автономией, во-вторых, как уникальной инстанции, отличающейся самосознанием (саморефлексией) , и, в-третьих, как абсолютного существа, принятого в метафизике, на смену которому приходит принцип историчности субъекта. Риторика данного концепта оппонирует картезианской и христианской традициям, в рамках которых измерение субъективного служило базовой точкой отсчета, удостоверяющей наличность мира и человека в нем; а логика, в самом общем виде, исходит из небеспредпосылоч­ности субъективного в субъекте. Антикартезиански­й подтекст концепта был наиболее отчетливо сформулирован Лаканом в его формуле: «Где мыслю, там не существую, и где существую, там не мыслю», а антихристианский - в русле марксизма, и близких ему стратегий, выводящих на историческую арену субъекта как продукт общественных отношений.

Лакановская формула означает, что реальная активность субъекта лежит по ту сторону его когитальных актов, которые сами по себе есть лишь активность второго порядка, а марксистская - указывает на детерминированно­сть субъективного объективным. Иными словами, приватное в субъекте отнюдь не приватно, но, напротив, является неким побочным эффектом болеет глубокой игры внешнего, а именно бессознательных импульсов, общественных устоев, влияния идеологии, состояния производственных сил, скрытых или явных авторитетов, моральных прескрипций и пр. В результате указанной эпифеноменальнос­ти внутреннего, являющегося следствием производительнос­ти внешнего, новоевропейская интуиция непосредственнос­ти внутреннего измерения и, следовательно, возможности его непосредственно наблюдать, ставится под сомнение. Субъект, вопреки вере новоепропейской философии, не имеет привилегированно­го доступа к своей собственному «Я», поскольку этот путь опосредован множеством состояний, каждое из которых не есть переживание субъективного, хотя и является субъективным переживанием. Рефлексия тогда оказывается опосредованной не- или дорефлексивными состояниями, идентичность субъекта - Другим, а воля субъекта - его (Другого) императивами.

Нулевое совпадение когитального и реального, бытия и сознания в субъекте расшатывается, поскольку сознание вынужденно запаздывать и приходить вторым шагом, когда его структурное оформление уже завершено. В частности когитальное измерение субъекта для того, чтобы стать предметом усмотрения для самого субъекта, прежде уже должно быть помещенным в структуру категорического силлогизма. Проект исследования субъекта принимает тогда на себя задачи по археологическим раскопкам сил, его составляющих, отказываясь от классического принципа «познай самого себя». Субъект не в состоянии познать себя, поскольку он дан себе как Другой; сущность субъекта всегда в другом месте. Но категория «субъектности» таит противоречие уже внутри самой себя, поскольку по критерию беспредпосылочно­сти субъекта, а именно совпадения его с самим с собой, требовалось бы, что бы субъект одновременно созидал бы основания своей идентичности и редуцировался бы к ней. И уже кантовский трансцендентализ­м подрывает основы этого допущения, поскольку, задавая жесткий каркас возможных применений, трансцендентальн­ый субъект производит эмпирического субъекта лишь в качестве своего следствия. Именно о смерти этого эмпирического субъекта, предположительно наделенного суверенитетом своих актуализаций, идет речь в рамках данного концепта.

Иными словами если субъект не является самообусловленны­м и самообуславливаю­щим, то им управляет уже не гносеологическая сила, но сила онтологическая. Если субъекту присущи категории как инструменты познания, однако, сама трансцендентальн­ая апперцепция и все другие фундаментальные силы познавательной способности не схватываются с помощью теорий, т.е. они онтологичны, ибо не вмещаются в сферу познания, то отсюда следует переход от понимания субъекта как носителя отражающей способности к субъекту, идентифицируемом­у посредством его функциональной встроенности в структуру. Деперсонификация субъекта означает в конечном итоге изначальность процессуального, в котором некто исполняет функцию субъекта. Объективные структуры повсеместно предшествуют эффекту субъективного, который они же и формируют. К примеру, язык предшествует тому, что человек хотел бы сказать, измерение наличного - измерению воображаемого, а порядок удовлетворения желаний - самим желаниям.

Акцентуация овнешненности анонимных практик при сохранении структурной регулятивности их формообразующего механизма нашла выражение в еще одной формуле, поясняющей тезис о «С. С.», а именно в удачном определении структурализма, данным П. Рикером как «трансцендентали­зме без трансцендентальн­ого субъекта». Таким образом, субъект предстает лишь точкой на пересечении социальных практик. Форма «человек» отнюдь не является абсолютным и неразложимым единством, но является составной, притом, что человек делится на свои предпосылки без остатка.

Природа субъекта в классической философии также тесно связывалась с понятием саморефлексии: «Я» есть индивидуальность­, сознающая саму себя. Для постклассической мысли это необходимое, но еще недостаточное условие бытия в качестве «Я», ибо индивидуальность в принципе может осознавать самую себя, но не осознавать, что она и есть то, что она осознает. Но индивидуальность­, не осознающая саму себя, не является «Я» (хотя она и является сама собой) . Для того, чтобы быть «Я», необходимо, чтобы индивидуальность осознавала ту индивидуальность­, которой она является, а также чтобы она осознавала, что является той индивидуальность­ю, которую она осознает. В качестве логической процедуры эта последовательнос­ть является невыполнимой, поскольку отсылает к бесконечному приращению осознающих инстанций, не позволяющему всему ряду замкнуться в «Я». Практически же это требование может быть удовлетворено ценой расщепления субъекта на стадии зарождения, что равносильно его аннигиляции, поскольку еще одним конституирующим свойством субъекта является условие сохранения его целостности. Это рассуждение имеет целью ввести фигуру Другого в структуру личности и расположить ее именно в том узле, где ранее полагалась сакральная связь с Богом (по образу и подобию) , которая в результате оказывается расторгнутой.

Только глядясь в антропологически­й контур Другого можно постичь свое бытие собой. Так происходит потому, что в мире мы встречаемся только с объектами и себе даны как объекты (раздробленное исследование частей собственного тела и разнородный чувственный опыт не позволяют заключить о нумерическом единстве опыта, поскольку он не может быть увиден со стороны как внешний) , и только будучи отраженным в другом человеке - то есть поскольку этот другой человек предлагает нам образ нашего единства, - субъект может достигнуть самоидентификаци­и; следовательно, идентичность и отчуждение предстают двумя сторонами одного процесса. В момент, когда должен появиться субъект, он уже таковым не является.

Наконец, представление об историчности субъекта исходит из того, что форма субъекта существовала не всегда и не всегда будет существовать (М. Фуко) . До XVI в. и вне европейской культуры субъекта не существовало - это относительно недавнее изобретение. Но то, что некогда возникло, также может и исчезнуть, «человек изгладится как лицо, нарисованное на прибрежном песке» (М. Фуко) . Субъект не более чем очередная историческая формация, на смену которой могут и должны придти иные способы мыслить бытие человеком". И основной проблемой может быть является спор рациональной и иррациональной платформы в осмыслении свободы. Может быть размышления о том, что наиболее истинно, вылиться в неплохой разговор.

Моя оценка: Как христианин, я непременно утверждаю иррациональную действительность свободы, ибо она подарена Богом, как возможность выбора, а этой возможностью, как угодно распоряжается только личность, человеческий индивидуум. Однако ум и эмпирический опыт заставляет мои выводы упираться в постмодернисткую теорию.

Хотя вероятность этого события достаточно высокая.Меланхолия? Земля налетит на ось? Мир свернется в точку?
В таком случае да
почему бы нам не предположить, что они имеют природу напрямую связанную с трансцендентальн­­ым субъектом, который одновременно дает возможности свободы и вместе с тем детерминирует нас?

вы достаточно сильно уверены в том, чтоЯ вообще ни в чем достаточно не уверен. Даже в том что доживу до конца этого дня. Хотя вероятность этого события достаточно высокая.
В этом мы похожи

Вы что думаете, я такой банальности по отношению к когда то любимой певице не могу представить?

А я считал вас мусульманином.

Вы очень лаконичны, напишите пожалуйста подробнее. Минимум (50 символов)

Поэтому скажите мне спасибо, что я, в отличие от Андрея II, не ссылаюсь на авторитеты новейшей психологии, науки, уж тем более не как Андрей Бугаев, не высказываюсь идеологическими максимами "наивного реализма".
Большое субъективно-чело­веческое­ спасибо :)
Андрей, кстати, не ссылается на авторитетов новейшей психологии, потому что эти самые авторитеты давно уже не так категоричны как пионеры типа Фрейда и Скиннера.