.../.../. все проходит; бьют барабаны, и базар затихает …
Citero
...все проходит; бьют барабаны, и базар затихает - пестрый, кипучий базар нашей жизни. Одна за другой закрываются ряды страстей, площади надежд и ярмарки устремлений; становится вокруг тихо, просторно, с неба льется грустный закатный свет - близится вечер, время подсчета прибылей и убытков. Вернее - только убытков; вот мы, например, не можем, не кривя душой, похвалиться, что заканчиваем базар своей жизни с прибылью в кошельке...мгновения цепляются за мгновения, минуты - за минуты, часы - за часы, образуя дни, месяцы, годы, но мы, из этой вечной цепи ничего не можем удержать, ни сохранить для себя, кроме воспоминаний - слабых оттисков, запечатленных как бы на тающем льде. И счастлив тот, кто к закату жизни найдет их не совсем еще изгладившимися...Хорошо на базаре продавцу, уверенному в добротности своего товара: ему нет нужды хитрить, и лебезить перед покупателем, и заговаривать зубы, подсовывая товар хорошим концом и пряча изъян за прилавок; вольготно и покупателю, чувствующему в поясе плотную тяжесть туго набитого кошелька. Но что делать на шумном базаре жизни тому, у кого весь товар состоит из возвышенных чувств и неясных мечтаний, а в кошельке вместо золота и серебра содержатся одни сомнения да глупые вопросы: где начало всех начал и конец всех концов, в чем смысл бытия, каково назначение зла на земле и как без него мы смогли бы распознавать добро? Кому нужен такой товар и такие монеты здесь, где все заняты только торгом: приценяются и покупают, рвут и хватают, продают и предают, обманывают и надувают, орут и вопят, толпятся и теснятся и непрочь при случае задушить зазевавшегося! Такой человек ничего не продаст и не купит на этом базаре с прибылью для себя - его место среди нищих и дервишей...
Леонид Соловьев. Повесть о Ходже Насреддине. Книга 2. Очарованный принц
В детстве самая любимая книга. У меня ее не было, в библиотеке тоже. В магазинах тем более. В деревне была у соседа. Читал каждое лето.
Интересно как будет читаться сейчас.
А фрагмент хорош, напоминает мое настроение. Шумящий базар закрылся, пусто и грязно. Тяжко жить, понимая что все прошло. И тем больше ценишь маленькие радости, которые еще доступны.
На днях зашел в шашлычную и пил настоящее грузинское вино. Контрабанда форева. Это совсем не то что подают в бутылках. Совсем как в молодости. Такой гранатово-виноградый сок. После литра никакого чувства опьянения. Но встал еле-еле. Ноги не держат.
Я в детстве тоже любила читать про Ходжу Нассредина, но у меня совсем другое настроение. Хотя не скрою тревога есть. Впереди ждет неизвестно что.
Как когда-то в конце застоя. Было понятно что впереди что-то случится, но что непонятно. Так же и сейчас.
"...все проходит; бьют барабаны, и базар затихает - пестрый, кипучий базар нашей жизни. Одна за другой закрываются ряды страстей, площади надежд и ярмарки устремлений; становится вокруг тихо, просторно, с неба льется грустный закатный свет - близится вечер.. ".
Мое настроение тоже напоминает. А еще столько лет впереди!
А я не знаю, что я с ними буду делать..
Citero, - зачем вы выложили этот грустный отрывок? ( и уже, по - моему, - не первый раз) .
... Где кончается уединение, там начинается базар; и где начинается базар, начинается и шум великих комедиантов, и жужжанье ядовитых мух.
В мире самые лучшие вещи ничего еще не стоят, если никто не представляет их; великими людьми называет народ этих представителей.
Плохо понимает народ великое, т. е. творящее. Но любит он всех представителей и актеров великого.
Вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир – незримо вращается он. Но вокруг комедиантов вращается народ и слава – таков порядок мира.
У комедианта есть дух, но мало совести духа. Всегда верит он в то, чем он заставляет верить сильнее всего, – верить в себя самого!
Завтра у него новая вера, а послезавтра – еще более новая. Чувства его быстры, как народ, и настроения переменчивы.
Опрокинуть – называется у него: доказать. Сделать сумасшедшим – называется у него: убедить. А кровь для него лучшее из всех оснований.
Истину, проскальзывающую только в тонкие уши, называет он ложью и ничем. Поистине, он верит только в таких богов, которые производят в мире много шума!
Базар полон праздничными скоморохами – и народ хвалится своими великими людьми! Для него они – господа минуты.
Но минута настойчиво торопит их: оттого и они торопят тебя. И от тебя хотят они услышать Да или Нет. Горе, ты хочешь сесть между двух стульев?
Не завидуй этим безусловным, настойчиво торопящим, ты, любитель истины! Никогда еще истина не повисала на руке безусловного.
От этих стремительных удались в безопасность: лишь на базаре нападают с вопросом: да или нет?
Медленно течет жизнь всех глубоких родников: долго должны они ждать, прежде чем узнают, что упало в их глубину.
В сторону от базара и славы уходит все великое: в стороне от базара и славы жили издавна изобретатели новых ценностей. ...
Я присоединяюсь к Laudanum хотя и с оговорками. Грубая и жестокая сила и отрицание морали делают из человека животное. Хотя в иной ситуации для того чтобы остаться человеком нужны силы значительно большие чем для того чтобы не стать животным, не слиться с нерассуждающей и повинующейся толпой.